Автор: ©Марат Шахманов

Глава I. Освобождение.

В горах Кавказа

В одном высокогорном росо (селе) близ Большого Кавказского хребта жила женщина дочь палугIана*. Её мужа убили чужестранцы, поклонявшиеся чёрному дракону. Они были свирепы, как хищники и не испытывали жалости ни к кому. Однажды они ворвались в село и перебили большинство его жителей, а детей их увели с собой. Ни женщин, ни мужчин в селе не осталось. Дряхлые старики были брошены на произвол судьбы. Перед уходом убийцы обыскали все сакли в поисках уцелевших младенцев. Не обнаружив больше никого, они с добычей вернулись в свои края.
Наступила ночь. Росо погрузилось во мрак. Стоны и плач старых его жителей были слышны повсюду. Издалека доносился вой шакалов, их разрозненные стаи мало-помалу проникали на обезлюдившие земли. Последние дни жизни стариков разорённого села приближались к концу. Их ждала или голодная смерть или гибель от наступавшего холода и клыков хищников.
Вдруг раздался пронзительный крик, похожий на первородный крик ребёнка. Тысячекратным эхом повторялся он в горах, превращаясь в звуковую лавину. Внезапно из пещеры, откуда родился этот исполинский крик, вырвалось пламя огня, посыпались камни, срываясь вниз в пропасть, где текла бурная горная река.
Второй крик дитя сотряс ближайшие горы, от чего произошло землетрясение и обрушились разорённые сакли, превращаясь в прах и погребая под собой тела убитых. Способные ещё передвигаться старики в страхе вышли из своих полуразрушенных домов и упали на колени, моля Бечеда (Господа) о спасении. Вдруг из пещеры вышла молодая женщина в длинном, изорванном по краям платье. В руках у неё был младенец. Глаза его были открыты, он смотрел на небо, туда, где на звёздных крыльях парила, подобно царственной птице, светлоликая Шагьри-МоцI *. Её лучи падали на чело младенца, создавая вокруг него яркий ореол.
Мать, державшая ребёнка, опустилась на колени и произнесла слабеющим голосом: «Я умираю… Сохраните дитя… сохраните его… В нём сила избранных…» Женщина протянула руки и передала мальчика древней старухе, после чего опустилась на холодные камни и, издав последний вздох, умерла. И в третий раз вскричало осиротевшее дитя. Небо вздрогнуло и осыпало землю серебряным дождём, сотканным из осколков далёких звёзд. Засверкала река, клокоча и пенясь, унося вдаль серебряное сияние полночных светил. В испуге кинулись прочь шакалы и другие хищники, сорвались с мест стервятники, попрятались в норы змеи-гадюки.
Мальчик рос быстро. Исполняя волю родителей, старики дали ему имя БацIцIадар* . Его питали молоком горных коз, мёдом лесных пчёл, плодами фруктовых деревьев. Ракь-Эбель* укрепляла его сердце. Горный дух овевал его тело и волю, превращая их в твердыню. Светлоликая Шахри ограждала разум мальчика от тёмных наваждений и ночных страхов. Старики учили его древним адатам и народной мудрости.
Великаны гор, которых обычные люди не могли видеть, забирали мальчика с собой на вершины скал, опускались вместе с ним в глубокие пещеры, испытывая его смелость и выносливость. Они приближали его к древним тайнам, скрывавшимся в недрах лабиринтов, учили его распознавать наскальные начертания и рисунки, оставленные первыми людьми. 
Когда он вырос и превратился в сильного и отважного юношу, сельские старики, а их осталось совсем мало, отдали его на воспитание пастухам с соседних гор. Баццадар умел выть как волк, громко и протяжно, отгоняя серых хищников от пастбищ. Со временем жители окрестных сёл узнали, что молодой пастух надёжней всех пасёт скот, и стали приводить ему на выпас свои стада. Всякий раз, когда наступал сезон отгона скота на пастбища, люди приносили ему в дар то ягнёнка, а то и телёнка. Он заботился о каждом животном и со временем его собственное стадо заметно разрослось.
Сердце Баццадара было мягким. Характер и воля тверды, как каменные скалы. В нём сохранились воспоминания о бедных стариках, взрастивших его в разорённом врагами селе; он решил взять опеку над теми людьми, которые не могли заботиться о себе сами. Мясо, молоко, шерсть, всё, что получал он от своего стада, он отдавал старикам окрестных сёл, раскинувшихся на вершинах и склонах родных гор. За это люди благословляли его, старики молились о его судьбе, мастера шили ему одежду, кузнецы ковали кинжалы.

Сила волка

В одну из вёсен, когда Баццадару исполнилось девятнадцать лет, он погнал стада за горный перевал, туда, где раскинулись плодородные пастбища, где солнце не заходило за горизонт до появления луны на небосклоне. Миновала пора дождей, трава выросла густая и сочная, пригодная для прокорма овец и скота. Дорога туда была долгой. Наступала ночь. Впереди расположились логова волчьих стай. Решив не испытывать судьбу, пастухи остановились на ночлег. Согнав стада на одну из полян, они разожгли костёр и стали ждать наступления рассвета. Луна светила необычно ярко, и по сравнению с её светом огонь костра казался крохотным угольком. Один из пастухов запел. Баццадар, вглядываясь в сердцевину пламени, слушал пение и трескучий голос костра.
Сон одолевал его, как вдруг, раздалось блеянье ягнёнка, который, казалось, в страхе звал на помощь. Баццадар вскочил на ноги и, перепрыгнув через костёр, побежал туда, откуда доносился жалобный вопль. Спустившись в ущелье, он увидел огромного волка, который держал в зубах полуживого ягнёнка. Отчаянный парень, не раздумывая, сбежал по склону вниз и бросился на зверя. Волк в ярости метнулся в сторону, пытаясь сбросить с себя  человека, но руки Баццадара крепко вцепились ему в глотку. Неожиданно зверь разжал челюсть, ягнёнок вырвался из зубастой пасти и помчался прочь. Между волком и юношей завязалась борьба. Баццадар уже одолевал хищника, душа его обеими руками, как тут в ущелье появилась целая волчья стая. Они смыкали кольцо вокруг дерущихся, скалили свои ужасные клыки, но не нападали, будто выжидая конца схватки. И вот наступила развязка; задушенный волк рухнул наземь. В этот момент один из стаи заговорил на языке Баццадара *:

–  Ты победил одного из нас. Он был вожаком стаи. Если бы ты был рождён волком, ты бы стал нашим вожаком. Но волчий закон неизменен. Теперь ты владеешь силой убитого тобой, а значит, тебе не страшны никакие враги. Этот волк был сильнейшим из нашего рода на всей земле! Забери шкуру его и носи с собой, а мясо и кости сожги, чтоб не досталось нечистым гIангурам!»

В один миг стая исчезла, оставив его наедине с мёртвым хищником.

Встряхнув оцепенение, он поднял взор на небо и увидел взирающую на него луну. Лунноликая Шахри дарила ему улыбку и тихо молвила:

– Иди! Я покровительствую тебе. Сила волка с тобой. Исполни всё, что должен исполнить. Небо наверху – Земля внизу – ты между ними. Иди дорогой прямой и ничего не бойся, кроме чувства, которое может затушить твой огонь!»
После этого случая, пастухи прозвали его Хъумуром*, что означало волк. Кто-то из стариков посчитал это событие великим знаком, сказав ему напоследок:

«Отныне тебе не быть сломленным ни в одном сражении, а твои люди будут защищать тебя, как волки, свирепо и бесстрашно. Но многое зависит от тебя. Ты должен хотеть совершить подвиг, тогда ты его совершишь. Но мало одного хотения, ты должен быть готов ко всему.»

Вера сильнее смерти

Пролетело время. Баццадар или Хумур, как его называли многие, ещё трижды водил отары за перевал. За эти годы он прославился в округе, как искусный боец в схватках с лучшими багадурами гор. Он бился всюду, где пандур и барабан созывали отважных бихинчи* померяться силой друг с другом, и везде выходил победителем. Жители окрестных сёл говорили о нём, о его силе, доброте и волшебной игре на свирели и пандуре. Многие семьи хотели выдать за него своих девушек. Но сердце Баццадара было полно неизбывной печали. Рассказы стариков жили в его памяти. Он не мог забыть о разрушенном очаге, о разбитом врагом родном росо, об уведённых в плен детях, о матери, любовь к которой наполняла его сердце. Он посылал свои мольбы Небу и просил свести его с врагами, которые нанесли его земле незаживающую рану. 
Он слышал, что те драконопоклонники продолжали совершать нападения на соседние земли, разрушать дома и захватывать в рабство жителей сёл. Их войско было очень сильно, а воины огромны и нечеловечески жестоки. Своих жертв они убивали без разбору. Единственно кого они не предавали смертельному мечу, так это детей; их превращали в рабов или по дозволению царя продавали в другие земли. Властителем этого воинства и всей страны был двухметровый великан по имени Асагерон (воин, раб Асага), которого горцы прозвали на своём языке Ццидахарав (яростный, злодей) или Аздахан. Грозный царь сам сражался во всех многочисленных битвах, которые он же и начинал по наущению жестокого дракона. Он вёл своих воинов в кровавые походы и, побеждая, возносил знамя дракона выше всех знамён земных. Не было ему равных и в бойцовских схватках между багадурами тех земель, куда он направлялся с войной. Побеждая противника в бою, он непременно убивал его, ломая ему шею или кости, а, спустя время, силой своих воинов захватывал побеждённую землю, топча её копытами многочисленной конницы. Насилие и зло не прекращалось на земле. Грозный тиран подчинил себе все крупные и мелкие соседние государства, сделав их своими вассалами.
Пошли разговоры о том, что Аздахан пребудет на состязания в Танус-Росо, куда сбирались багадуры из всех окрестных селений. Это было предвестием скорой войны, разрушения и кровопролития.
Ужас смерти приближался. Но, всё же, испытывая страх, простые люди не теряли надежду, полагаясь на своих сыновей и волю Небес.  .
Узнав о том, что сам Аздахан пребудет на турнир, некоторые воины отказались ехать в Танус, другие же, наоборот поспешили туда, веря в свою непобедимую волю и надеясь на славу, если не при жизни, то в посмертии. Ведь в народе этом, из которого происходил Баццадар, главной победой считалась победа над своим страхом. Одолев его, можно было одолеть любого противника. В это они верили свято; и мало что было сильнее этой веры в них.
Наступил День Хъатбая*. Хумур прибыл в Танус-Росо один. По пути он преодолел высокую гору, где целыми днями шёл камнепад, переплыл бурную реку, сразился в лесу с голодным медведем и вызволил из капкана охотников отягощённую бременем волчицу. Люди, узнававшие Огненного Волка (так именовали его некоторые из местных жителей), приветствовали его, желая ему победы. К тому времени в окружении отряда вооружённых всадников в село вошёл сам Аздахан. Пустые улицы встречали его мрачным молчанием. Люди боялись выходить из своих жилищ, а те, кто пожелал взглянуть смерти в лицо, ожидали его появления на месте сражения. Аздахан не спешил объявлять войну жителям Верхних гор, ему хотелось одолеть сильнейших из них в открытом бою, и поэтому он прибыл к ним с немногочисленным войском. Это было единственным местом из всех покорённых им земель, которое, как ему казалось, бросало вызов его власти. Нигде больше он не встречал столь суровых нравов и такого культа воинских традиций. Он считал, что победы в поединках с лучшими бойцами укрепят его славу непобедимого воина.
Толпа окружила Поляну Битвы. Воины ждали своего часа. Старейшины следили за происходящим. В драке разрешалось всё, кроме намеренного убийства. В случае равного исхода поединка, победителя выбирали сами люди после того, как догорит дотла, специально разжигавшийся костёр, пора горения которого и считалась временем поединка.
Первыми на бой вышли двое молодых парней из соседних сёл. Они дрались изо всех сил, не жалея себя. Руки и лица их были в крови, а спины изодраны от частых падений на каменистую землю. Костёр ещё горел, не собираясь затухать, а бой уже был закончен. Один из бойцов сломал при падении рёбра и не смог подняться на ноги, – победу получил его противник.
Следом в круг вышли другие силачи: показав чудеса мужества и терпения, они заслужили похвалу и уважение зрителей. Хъатбай был в самом разгаре, когда на середину поляны вышел царь драконопоклонников. Оглядев всех, он воскликнул:
– Я знаю, что здесь собрались храбрые воины, какие живут и жили в этих горах, и сражение между ними будет идти не один день и не одну ночь. За это время выгорят все леса иберян. Даю вам выбор: ставьте против меня любого, одного за другим, и я обещаю, что ни один из них не выйдет победителем. Один я – против всех тех, кто осмелится выйти на бой со мной! – Он указал жестом себе под ноги. – Хватит и одного костра, чтобы решился исход дела. Ну что? – он посмотрел в сторону старейшин.
Пока они совещались, на поляне появился молодой воин в волчьей шкуре, на которой был вырисован бегущий волк и луна над его головой. Люди застыли от удивления. Это был он – славный бахарчи, защитник стариков и надёжный пастух. Как говорили в народе, ему покровительствовала сама Шахри-Моц.

Встав напротив огромного, подобного каменному валуну, Аздахана, он проговорил:
– Зачем испытывать судьбу, сражаясь со всеми этими воинами, ведь все мы знаем, они не уступят тебе ни пяди земли и будут биться с тобой до конца поры летнего пастбища. Твоё умение и сила всегда были на высоте, но здесь, в этих горах, ни одна вершина не станет возвышать их. Сделай шаг и сразись с тем, кто между Небом и Землёй, с тем, кто родился в огне в день Великой Луны, когда твои слуги уничтожали и истребляли всё вокруг!
Грозный царь вздрогнул, услышав речь молодого палугана. Лицо его побелело, глаза вспыхнули от изумления. Сжав кулаки, он воскликнул:
– Ты не умрёшь здесь! После того, как ты будешь побеждён, я пленю тебя! Я сделаю тебя своим рабом. Сразимся прямо сейчас, и все эти молодцы останутся невредимы – до тех пор, пока я вновь не приду на эту землю и не перебью их мечами моих воинов!
– Ты сказал много всего, что касается будущего, сделай один раз то, что обещаешь – сейчас!
Всё было решено. Судьба привела героев туда, где она должна была свершиться. Аздахан свирепо ухмыльнулся и что-то крикнул своим воинам. Послышался стук рукоятей мечей, бившихся о полы кольчуг, что знаменовало приближение боя. Баццадар снял себя волчью шкуру и повесил её на крючок канатного столба, так, что она приняла образ боевого знамени, подобно тому, что держал в руках всадник-знаменосец Асагерона, на котором был изображён двуглавый дракон (Аздагьо), изрыгающий дым из зубастых пастей.
Загремели барабаны, застучали бубны. Царь и пастух сошлись на середине Поляны, взглянули друг на друга, изогнулись в стойке и по взмаху руки старшего палугана, начали борьбу. Первые мгновения боя Аздахан теснил Хумура, нанося ему удары кулаками и ладонями, которые попадали вскользь и не причиняли серьёзного ущерба Огненному Волку. Но он подбирался ближе, стремясь захватить его тело в свои громадные ручищи, которые переламывали кости и шеи многих сильнейших бойцов. И вот после нескольких ударов, ему удалось схватить Хумура и сцепить за его спиной свои стальные замки.
«Ваах!» – пронеслось в толпе.
Люди думали, что это конец, потому что никто ещё не выходил из этих адских объятий живым и невредимым. Вися в воздухе, Хумур почувствовал, что его позвоночник затрещал и вот-вот переломится и, запрокинув голову назад, нанёс сильный удар лбом в нижнюю часть подбородка великана.

– «Кьабе! Кьабе!*» – кричали люди, и Хумур бил ещё и ещё раз в одну точку, пока ноги обезумевшего от гнева и бессилия каркалы не подкосились и он не ослабил объятий. Расцепив замок железных рук врага, Хумур отскочил назад и со всей силы ударил его ногою в живот.
Аздахан взревел от боли и злости, но не отступил и продолжал идти вперёд, размахивая кулаками. В прыжке Хумур бросился на него, сбил его с ног и стал наносить сверху по нему множественные удары. Он бил и бил чудовищного противника, не останавливаясь ни на миг, но тот не сдавался и, ухватив Хумура за горло, принялся душить. Костёр догорал, а борьба всё продолжалась. Силы молодого горца иссякали, он уже не мог атаковать и, с трудом дыша, пытался сопротивляться безумной силе Аздахана. Наконец тому удалось сбросить отважного парня с себя и перекинуться на него сверху. Оказавшись в ловушке, молодой воин почувствовал, что напрочь лишён сил; слишком силён был враг. Он душил его двумя огромными лапами, давя коленом на сердце. Свирепое лицо его искривилось от злобной ухмылки, выражавшей торжество над сломленным противником. Настал момент, когда решалось всё: свобода и честь стояли на кону. 
Взор парня был направлен в вечернее небо. Задыхаясь, он вспоминал, как сражался с волком в ущелье, как оказавшись в кольце волчьей стаи, услышал: «Теперь ты владеешь силой убитого тобой и тебе не страшны враги...»
Он искал очами свою светлоликую Покровительницу и не находил её. И вдруг она явилась на небе в окружении семи ранних звёзд, сияя и переливаясь в перламутровых лучах их света. Впереди её по лунной тропе мчался волк-вожак…
– Ну что ж, теперь выбирай, умрёшь здесь или пойдёшь со мной, привязанный к моему копью, туда, где твои братья и сёстры строят цитадель моего царства? Выбирай, или я придушу тебя, как волчонка!

Он сильней сдавил горло Хумура и добавил:

– Подними руку, если сдаёшься!

Но парень решился терпеть до конца, пока ещё было живо сознание.
Оставалось недолго.
И вдруг над поляной подобно молнии пронеслась гигантская тень таинственного зверя.  Она взметнулась над силуэтами сражавшихся, разбрасывая на землю огненные искры. Внезапно на месте сражения, где лежал, пригвождённый железной рукой Аздахана, Хумур, вспыхнуло пламя. Видя, что огонь перекинулся на него, ослеплённый ярким светом Аздахан, в ярости завопил:

– Кто подпалил меня?
Почувствовав, что хватка ослаблена, Хумур сделал неимоверное усилие и, вырвавшись из стальных клешней, отбежал в сторону.
Аздахан продолжал орать, хлопая себя по бокам. Но огня, как не бывало. Люди и воины дракона глядели на него в недоумении, считая, что в пылу схватки у грозного царя помутился рассудок.
– Ну, хорошо! Битва только начинается. Но знай, тебе не поможет больше волшебство твоих духов, теперь я убью тебя! Будем сражаться на мечах! Посмотрим, что сильнее – твой огонь или моя сталь!
Он выхватил из ножен оруженосца огромный меч и направил его на Хумура.
– Держи кинжал! – крикнул кто-то из толпы. Молодой горец схватил поданный ему кинжал, который выковал столетний кузнец Маххулав из Аракан, и, изогнувшись хищным зверем, стал приближаться к врагу. Взмах, и меч занесён над головой. Прыжок в сторону, кувырок – и молодой воин снова на ногах. Вновь занесён и летит меч, и снова Огненный Волк уходит от удара. Ярости злодея не было предела; все его удары безумной силы, летели мимо, в землю или по воздуху, не доходя до цели. Рассвирепев, Аздахан двинулся вперёд, пытаясь нанести встречный удар остриём и проткнуть измучившего его  противника насквозь. В этот момент Баццадар отступил влево и, оказавшись сбоку от него, вонзил кинжал в самую печень врага. Вместе со стоном боли изо рта великана потекла кровь цвета чёрной смолы. В попытках защититься, он занёс свой меч, чтобы разрубить напополам горца, но тот, изловчившись, нырнул вправо и воткнул кинжал в другой бок злодея. С грохотом великан рухнул на оба колена, пытаясь понять, что же произошло. Он смотрел на своего врага обезумевшим взглядом. Не выпуская меча из дрожащих рук, он готовился в последний раз поднять его, чтобы нанести разящий удар, но в эту секунду остриё кинжала пронзило его сердце…
Раздались удивлённые возгласы сотен людей, протяжным эхом разносясь по окрестным горам. Веки тирана навеки сомкнулись, жизнь покинула его сердце, а мёртвое тело лежало на земле, словно туша убитого буйвола, безжизненное и обречённое на вторую смерть в желудках шакалов и стервятников.

Расплата

Хумур стоял и смотрел на поверженного Аздахана, не в силах поверить, что день справедливой расплаты за причинённое зло настал, и Зоб испепелил своей карающей молнией пристанище и орудие этого зла. Он не замечал, как воодушевлённая его победой толпа громила стражу Асагерона. Перебивая ноги их коней, они сбрасывали солдат наземь и забивали их камнями, молотами, всем, что попалось им под руку. Вскоре, когда в живых осталось лишь несколько солдат, старейшинам удалось остановить это избиение и ненадолго усмирить людей.
– Стойте! – воскликнул старец по имени Галбияв. – Не убивайте их! Мы решим, что с ними делать.
– Убить всех до последнего! – кричали самые неуёмные. – Скольких погубили они, что ж их жалеть?!
– Бейте их! – подхватили другие, продираясь к остаткам воинской рати поверженного царя-тирана. Схватив ножи, они уже были готовы разделаться и с ними, но голос, раздавшийся позади, заставил их обернуться и подчиниться:
– Остановитесь! Оставшиеся воины пригодятся нам. Они приведут нас в свою страну и покажут место, где пребывают наши братья и сёстры. С их помощью мы освободим их. Заверните убитых воинов в их плащи и сожгите их тела, чтобы не осквернять землю.
– А что будем делать с мёртвым владыкой гангуров? – спрашивали одни.
– Предадим тело их царя в жертву падальщикам, они долго ждали этого часа! – отвечали вторые.
– Нет! – он предостерегающе поднял руку. – Его тело мы доставим в его стан. Что будет дальше – узнаете.
В окружении ликующего народа Баццадар спустился в село. Перед глазами его промелькнуло минувшее сражение. На лице его виднелись ссадины, тело и шею ломило от боли, но мысли его были о другом…

Глава II. Сквозь путы тьмы

Тайна

Раннее утро. Предрассветные лучи ещё не коснулись спящих вершин. Орлы не покинули своих гнёзд. По восходящей в горы тропе продвигалось внутрь к Кавказскому хребту небольшое конное войско. Впереди отряда на высоком чёрном коне ехал сам Хумур. Широкие плечи его и спину покрывала волчья шкура, вокруг него в конном строю шли его воины. Чуть поодаль шагали, уцелевшие в недавней схватке пленные слуги Асагерона, таща на деревянных носилках тело своего мёртвого царя. Замыкала шествие конница горцев, собранная со всех горных и равнинных сёл Края.
Люди, жители Танус-Росо, вышли из своих жилищ проводить в путь своих защитников, отправлявшихся в поход в чужую, далёкую страну, ради того, чтобы освободить из плена своих братьев и сестёр, соплеменников, которых увёл в рабство погибший тиран и его слуги.
«Но как он освободит их?» – вопрошали женщины друг у друга.
«Их же перебьют всех, как только они войдут в её пределы!»
Но Баццадар знал больше того, что знали простые люди. Однажды столетний старик Маххулав сын Гефата, который выковал ему тот самый кинжал, рассказал ему великую тайну о судьбе народов Гор и о судьбе народа Дракона.
Старый волшебник, потомок славного Хонзониха, обитавший в высокогорной пещере, защищал свою страну от нашествия врагов. Однажды он ослепил молнией вождей захватчиков, и остановил их поход на наши земли. Он поведал, что в будущем придёт в наши края чужеродный царь, он будет терзать наши жилища, убивать наших сыновей и забирать их в рабство. В стране этого царя есть книга, похищенная у Хранителя Трона; в ней написано, что царство его будет долгим, но настанет день, когда молодой воин, явившийся, как молния с неба, сразит его и явится к ним, чтобы освободить своих соплеменников и очистить их самих от гибельного поклонения злым силам. Все люди, которые узнают о нём, должны будут последовать его зову, как зову сил небесных. Но, если они не послушают его, то будут уничтожены огнём и водой.

Баццадар вспомнил это пророчество в час гибели Аздахана, тридцать лет наводившего ужас на соседние племена. Он должен был найти книгу, пророчество которой свершалось на глазах, и открыть её мудрость людям, пребывавшим в рабстве.
Он слышал от Маххулава, а тот от потомка того самого Хонзака, что книга находилась в пещерном храме, вход в который охраняли огромные драконоподобные собаки с острыми, как кинжалы зубами и грубой, колючей как иголки, шерстью. Победить этих чудовищных собак мог только подобный волку вожак, превосходивший своих противников по духу, мудрости и силе. И только потом можно было приблизиться к жрецам, а через них, и к таинственной книге.
Он понял, что всё, о чём ему рассказывал мудрый кузнец, относится к его судьбе. Тяжёлый долг лежал на его плечах, и он обязан был исполнить его, пройдя весь путь до конца.

В логове дракона

В глубокой пещере, скрытой в каменных складках огромной скалы, пылал костёр. Огненная тень багровым заревом покрывала каменные стены, карабкаясь, словно стая летучих мышей к потолку пещерного храма. Вокруг костра сидели три старика, на них была длинная одежда из конской кожи, а на ногах сандалии из бычьих жил. Седые до желтизны волосы были распущены, напоминая косматые гривы степных коней. Глаза их были широко раскрыты, а зрачки впали так глубоко, что казались гречишным зерном в миске молока. Глядя в самую сердцевину огня, жрецы бормотали какие-то заклинания и медленно вращали руками, рисуя в воздухе замысловатые магические фигуры. На коленях у одного из них лежала большая книга в каменном футляре. На передней крышке футляра были выбиты какие-то буквы и силуэт, напоминавший дракона. В той части силуэта, где должен был быть глаз крылатого существа, тускло мерцал чёрно-зелёный оливин.
Один из стариков, выйдя из оцепенения, произнёс, широко открывая рот:
– Они идут! Они победили! Молодой царь ведёт старого – и его войско с ним. Он идёт, чтобы взять книгу и предать наместника Аздаго последнему суду.
Оба жреца встрепенулись. Один из них, по имени Корут, завопил:
– Пророчество свершилось! Пришёл конец нам и империи Асагерона! Никто уже не устоит! 
Третий старик поднял руку и прошипел:
– Не спешите! Сначала они должны пробраться сквозь Зев Дракона, а затем сразиться с цербами. Третье же испытание, даже, если они преодолеют два предыдущих, непреодолимо. Молодой пришелец не знает заклинаний, с помощью которых можно открыть эту книгу. А, не открыв её, он не сможет прочесть тех слов, которые приведут народ под его власть. Но даже, если слова те будут услышаны людьми, мало кто из них оставит прежнюю жизнь и пойдёт за ним. Многие из них примут смерть и принесут себя в жертву своему повелителю.
– А как же мы, о верховный жрец? – с дрожью в голосе вопрошал первый старик.
– Не страшись, Палос. Если нам удастся повести за собой тех людей, которые выберут второй путь, то нам уготована лучшая доля. Мы станем смертоносным орудием дракона в мире, подвластном нашему повелителю. А это лучше чем прозябать тут вместе с этими мерзкими людьми и животными. Мы станем его воинами, его несокрушимыми зубьями  и первыми будем вкушать пищу, добытую им! Огонь его пасти будет опалять нас в бою. Это вам не награда?

– Награда! Награда! – заверещали они  в ответ.

Войско Хумура уже миновало Большой горный хребет, обогнуло земли иберян и приближалось к Холодным скалам, где спряталась от мира та самая пещера, в одном из лабиринтов которой, зловещие жрецы скрывали похищенную книгу. Им предстояло пройти сквозь две узкие скалы, прозванные Зёвом Дракона из-за того, что сам каменный проход и острые выступы вдоль него напоминали разверзнутую драконью пасть и его зубья. Дело казалось не слишком сложным, но, проходя это место, воины услышали пронзительный крик, прорезающий слух, словно острой иглой.
– Что это? – послышались голоса. Кони попятились назад, сбрасывая с себя растерявшихся всадников. Шум усиливался, люди кричали от боли и умопомрачения, затыкая руками уши. Лошади в ужасе ржали и бросались вспять, натыкаясь на каменные глыбы и тела раненных спутников Баццадара.
– Назад! – прокричал он. – Отходим назад!
Наконец, людям удалось совладать с безумием, охватившим их ряды и вырваться из этого заколдованного места, отступив в ущелье.
– Что это было? – спросил он у пленных.
– Это Зёв Дракона, эхо его снов, – ответил один из воинов поверженного царя.
– Как нам пройти сквозь него?
– Мы не знаем. Когда был жив он, – пленник указал на носилки, где лежал закутанный в плащ поверженный Асагерон, – мы проходили здесь без труда, но другие погибали в этом проклятом месте.
Баццадар задумался: «Как быть? Напролом пройти не удастся. Сила и напор тут не помогут».
– Братья, – обратился он к своим спутникам, – остановимся здесь на ночь, наберёмся сил и испросим благословения и помощи сил небесных, а утром попытаемся преодолеть эту ловушку!
Наступила ночь. Новая луна поднялась на небосвод так высоко, что далёкие звёзды оказались наравне с нею. Лучи её, словно копна стрел, долетая до земли, рассыпались в разные стороны и проникали в горные щели. Её свет освещал лица спящих воинов и проступал сквозь тонкое горлышко кувшина, стоявшего на каменном возвышении.
Баццадар спал на траве укрытый волчьей шкурой, на которой был изображён, бегущий волк, ставший символом его войска (Бо). Лунная тень в виде стрел, превращалась в кружащийся в непрерывном движении круг. Он слышал во сне, казавшиеся ему знакомыми слова…
Вдруг он проснулся и, стащив с себя шкуру, стал разглядывать её. Над изображением волка сверкал вращавшийся круг. «Сверда…Сверун…» – прошептал он – Свердеро!... От этого звука всколыхнулась гора, высившаяся над ними. Вниз полетели камни. Вскричали в своих гнёздах орлы.
Он омыл лицо и уши водой из кувшина и почувствовал, как прекрасное пенье наполняет его слух. «Лунный воск!» – воскликнул он про себя. Он вспомнил, как оставляя в седьмую лунную ночь под открытым небом кувшин с водой, на утро обнаруживал в нём золотистую росу, лунный воск – застывшие слёзы светлоликой Шахри, который исцелял от ран и защищал от грохота горных лавин, похожего на громогласные вздохи великанов.

– Просыпайтесь! – громким голосом воззвал он к своим воинам. – Окропите лицо и уши влагой из этого кувшина и готовьтесь в дорогу.

Вскоре всё войско было готово продолжать путь и повторяло за Баццадаром одно лишь слово, эхом отзывавшееся во всех четырёх сторонах света:
– Свердеро! Свердеро! Свердеро!
Так миновали они гибельную пасть Дракона, покинули предел Холодных скал и вышли к пещере, где жрецы плели сеть своих чародейских обрядов, разбрасывая её невидимые концы у входов в людские жилища, у самых их порогов и очагов. У входа в пещеру они увидели двух чудовищного вида псов, охранявших проход вовнутрь. Остановившись в тридцати шагах от них, Хумур слез с коня и прокричал:
– Эй, вы двое, кто вы? Нам надо пройти внутрь пещеры, пропустите нас!

Церб покрутил огромной ужасной головой и загоготал:
– Он – это я, а я – это он! – в этот момент оба чудовища слились в одно двуглавое существо с выпиравшими вверх и вниз кинжальными клыками и разрывавшими каменистую землю уродливыми когтями. – Хочешь пройти? Сразись с нами!
Не дожидаясь ответа, церб бросился вперёд на стоявшего рядом с Хумуром высокого, крепкого воина. Одним ударом тяжёлой лапы зверь-демон снёс ему голову и заревел в две глотки так, что слуги Аздахана попадали навзничь. Кровь окропила камни. Воины, повинуясь гневу, обнажили клинки, но стремительная тень, сорвавшаяся с небес, силой оттолкнула их назад. Внезапно вспыхнуло пламя, горящей стеной отрезая Хумура и церба, от остальных. Никто из воинов не видел, что происходило за огненной стеной, которая вращалась подобно разделённому начетверо колесу, но они слышали звуки битвы внутри горящего круга.
– Свердеро! – протянул один из воинов по прозвищу Гудул. Он был давним, верным другом Баццадара и в прежние времена пас стада вместе с ним.
– Свердеро! – подхватили другие в надежде, что вождь услышит их голоса.
Тем временем, внутри кольца шла битва Волка и исполинского драконоподобного пса. Церб то и дело наступал, но Хумур умело изворачивался и уходил от резких атак, то в сторону, то в полымя огня, где враг уже не мог достать его. Четыре глаза чудовища не успевали углядеть за человековолком, который стремительно бежал по кругу, следуя движению огня. Забегая зверю за спину, он вонзал стальные кинжалы ему в хребет и вновь исчезал в огне. Обезумев от боли и злобы, раненный зверь затряс мохнатыми головами. Был слышен лязг его страшных клыков, топот когтистых лап сотрясал землю.
– Я растопчу тебя! – кричал он в ярости.
Но Хумур был неуязвим. Когда было надо разить, он бил, когда надо было отходить, он отступал. Церб не мог достать его и всё больше ослабевал в этой бесплодной погоне за призраком человека-волка. Наконец, он остановился и, задыхаясь, протянул хриплым голосом:
– Кто ты? Остановись! Зачем ты пришёл сюда?
– Тебя покинули силы, несчастное чудище? – отозвался Хумур.

– Ответь мне, зачем ты пришёл сюда и может быть, я пропущу тебя.

– Я пришёл, чтобы забрать книгу, похищенную у Хранителя Трона! – остановившись, ответил он.

– Жрецы, это они украли её?

– Да. Но неужели ты не знаешь, что стережёшь тут?
– Я не знаю ничего о книге. Жрецы, они заколдовали меня, принудив охранять их здесь до конца моих дней.
– Кем же ты был раньше, до того как тебя заколдовали?
– Я был волком, таким же, как и ты. Подойди ко мне, взгляни мне в глаза и сразу поймёшь всё.
– Не пытайся заманить меня в ловушку, церб!

– Я не обманываю тебя, злые маги убили всю мою стаю, а меня самого превратили в чудовище. Перед тем, как умру, я хочу отомстить им!
– Месть колдунам не спасёт тебя от злых чар. Если хочешь освободиться от них, стань тем, кем был, следуй по пути этого огня и повторяй за мной! …
– Я не могу…
– Значит, ты лжёшь, чтобы поймать меня в ловушку!
– Нет! – жалобно выдохнул из себя зверь.
– Тогда бросайся в огонь!

В эту секунду церб сделал шаг и исчез в огне. Пламя забурлило и понесло несчастного зверя в своём круговороте. Чёрный дым поднимался к небу, голос Огненного Волка звучал всё сильнее. Он повторял священное слово. Вскоре стихия начала утихать. В середине круга лежало тело старого волка. Глаза его были открыты, он смотрел на стоявшего напротив него воина и что-то повторял про себя.
– Теперь ты свободен, – сказал Баццадар, приближаясь к нему.
– Да, я свободен, – с грустью ответил старый волк. – Я расколдован. Теперь мне не страшно умереть. Благодарю тебя, молодой воин! Иди и соверши то, что должен совершить. Те, кто жаждет спасения, ждут тебя…

Он умирал, и сил его оставалось лишь на то, чтобы выдавить из себя прощальную волчью песнь.

– Нух битIаги! – кинув последний взгляд на умирающего зверя, Баццадар приказал своим спутникам и пленникам, несшим носилки с мертвецом, поспешить за ним.

Вслед им раздался глухой, протяжный волчий вой, похожий на стон прозрения старого зверя, на его прощальную песнь…

Свечи старого дня догорают,

Воск стекает к подножью вершин,

Расколдованный волк умирает –

В далях чуждого края один.

И поет свою песнь упоенно,

Глядя в мрак круглолицей луны,

Разжигаясь тоскою смертельной

В лоне бледной ночной пелены.

Что там ждет за костьми и за шкурой

В недалеком зверином аду,

За горами восход черно-бурый

И закат в полусонном бреду.

Раскаленная зноем пустыня,

Слезы жгучих свинцовых ветров,

Под ногами кипящая глина

Из свернувшейся крови волков.

Возгорание боли страданий

В закоптелом дыму смоляном.

И борьба за существованье

Как и прежде в скитанье земном.

Замолчал зверь. Дух испустил.

Испарились думы как сон…

Сумрак смерти его поглотил.

Только гулкий мучительный стон

Все звучал над лесами и степью,

Повторяясь как эхо вдали…

Содрогая могилы и склепы,

Очаги опустевшей земли…

Во мраке лабиринта

Хумур и его спутники скрылись в тёмном жерле пещеры. Впереди их ждала неизвестность, и первым её признаком стал лабиринт, в который они угодили уже в самом начале пути. Гудул и второй воин по имени Хуррид разожгли факелы. Перед их взором открывалось множество извилистых дорог, ведущих в противоположные друг другу стороны.

– У нас один выход, чтобы не заблудиться и не пропасть, – сказал Хумур, – идти слева направо по кругу, не сходя с дороги.

Кольцевой, спиралевидный путь был единственным, дававшим возможность не заблудиться в сложносплетённых путах лабиринта. И Хумур выбрал его.

Они шли долго. За это время дважды потухли оба факела.

– Следите, чтобы воск стекал вниз, – Хумур жестом указал на факелы в руках воинов, – это наш обратный путь, если судьбе будет угодно вывести нас отсюда.

Они шли долго, путаясь и сбиваясь, когда основная дорога, по которой они шли, разветвлялась на несколько спутанных между собой тропинок, уводящих в тёмные тупики лабиринта. Всюду по стенам и по потолкам карабкались летучие мыши, то и дело срывавшиеся вниз и создававшие переполох в пещере. Прямо под ногами ползали змеи и скорпионы. Вдоль стен проносились мрачные тени, принимавшие очертания чудовищных зверей. Слуги Аздахана в ужасе вскрикивали от страха.

Неожиданно путь, по которому они шли, прервался. Линия лабиринта привела их к центру пещеры, который представлял собой высеченное внутри скалы помещение, где сходились несколько разных дорог, упиравшиеся в кромки жерла жертвенного костра. Палос, Корут и их наставник всё также неподвижно сидели вокруг костра, читая свои заклинания. Не поднимая глаз на Хумура и его спутников, старший жрец сказал:

– Положите тело наместника Аздагора на алтарь, – он указал на небольшой выступ стены, обтянутый коричневой кожей, – и уходите отсюда!
– Я пришёл сюда за книгой! – приближаясь к жрецам, уверенно произнёс Баццадар.
– Вначале положите тело, куда вам сказано.

Вдруг один из пленных воинов Асагерона закричал:
– Не отдавайте им мертвеца, они оживят его или сотворят из него мумию для поклонения!

В тот же момент жрец по имени Корут, зачерпнув в ладонь горсть горящей золы, бросил её в зохака. Несчастный вскрикнул, на глазах у всех превращаясь в дымящийся пепел.

Старший жрец указал костлявой рукой на алтарь:
– Отдайте нам нашего царя!

Не дрогнув перед страшной силой колдовства, Баццадар вытянув руку, повторил:
– Книгу! Мы пришли сюда не хоронить вашего владыку, а освободить наш народ, который по его вине прозябает в рабстве, терпя мучения и лишения каждый день.
– А-ха-ха-ха-ха! – взорвался смехом старик. – Ты глуп, молодой человек. Это кто мучается? Они, эти грешники, выбравшие удел наслаждений на этой земле?! Лишения терпят лишь те, кто отказался принять перст Асагерона своей путеводной звездой. Но их немного. Впрочем, увидишь сам…

– Книгу! – властным тоном повторил Хумур.

– Магические замки этой книги надёжно скрывают её содержание от простых смертных. Не зная, ключа из тайных слов, ты никогда не откроешь её, но лишь навредишь книге и самому себе, и вызовешь гнев стихии огня и ветра. Лучше остерегись!

– Не пугай нас. Если не отдашь сейчас книгу, я затушу пламя вашего костра раньше, чем его растерзают на части пещерные ветры!

– Пещерные ветры? Что ты знаешь о них? – в испуге вскричал старший жрец.

Хумур молчал. Его, будто высеченное из камня лицо, приняло непоколебимое выражение.

– Говори!

– Пещерные ветры приближаются сюда сверху, они спускаются в лабиринт по воздушной лестнице, чтобы разрушить ваше пристанище и тёмные дела.

– Ты врёшь! Забирай свою книгу и оставь нам нашего царя! – в страхе произнёс старик, и бросил большую книгу под ноги Баццадару.
– А не то и тебя превратим в дым!

Подняв с пола книгу, Хумур обернулся и посмотрел на старика, ехидно скалившегося в сторонке – это был Палос. Он неожиданно осмелел, но почувствовав на себе властный огненный взгляд молодого вождя чужестранцев, затрепетал и опустил голову.

– Иди! Тебе всё равно не удастся открыть эту книгу, а без неё не прочитать тех слов, которые могут спасти людей. Её опутал своими чарами сам Аздаго. – Чародей усмехнулся и сплюнул в костёр, от чего пламя вспыхнуло сильнее прежнего.
– А вы не поможете нам? – тут вмешался в разговор молодой воин Хуррид, брат которого погиб от лап церба при входе в пещеру. – Может, заставить вас, мерзкие колдуны?
– Молчи, глупый юноша! – прорычал главный жрец. – Не лезь туда, откуда не знаешь выхода, а не то будет поздно!
– И что же будет? – Хуррид не хотел смиряться. Боль за брата мучила его.
– А то, что тебя постигнет участь твоего брата. – Зловещая улыбка колдуна ещё больше разозлила храбреца, и он был уже готов взяться за оружие, но Хумур одёрнул его:
– Абила не вернёшь. Оставим их, они всё равно не скажут нам ничего, потому что сами не знают. Убить же их мы не можем, так как им предназначена другая смерть... Более страшная и суровая, чем смерть от меча.
– О чём ты это? – завопили младшие жрецы. – Ты сам ещё не знаешь, выйдешь ли из этого лабиринта живым… Пещерные ветры… Да что ты знаешь о них, чужестранец…
– Никто не знает, что с ним будет…Но ваша участь уже решена там, на Небесах...

Махнув рукой, Хумур и его воины направились к выходу, в обратный путь, оставляя в пещере остолбеневших от ужаса жрецов, тело их мёртвого царя и преданного ему слугу.

Глава III. «МагIнабазул тIехь» (Книга смыслов)

Падение злых чар

Выйдя из лабиринта, Баццадар и его спутники поведали остальным о том, что произошло в пещере. Самые нетерпеливые из горцев предлагали захватить вражеский город силой, другие призывали вернуться в пещеру и выведать заветные слова у жрецов, третьи молчали в ожидании знака Свыше. Выслушав всех, первым делом он дал приказ похоронить убитого заколдованным зверем воина. Захоронили его у высокого старинного дуба вдали от зловещей пещеры, проведя над телом старинный обряд. Попрощавшись с погибшим, Хумур отправился в лес. Он сел под деревом, держа в руках таинственную книгу. С болью в сердце думал он о своих братьях и сёстрах, уведённых в плен много лет назад.

«Если слова из книги не будут ими услышаны, значит, они преданы законам царства, поработившего их. Как донести до них голос Родины, если они не сохранили ни языка, ни обычаев наших?»

Устав смотреть на книгу, он достал из дорожной сумки свою свирель из акаринского ореха и заиграл мелодию, которую ему напевала светлоликая Шахри в минуты душевной скорби и тоски по умершей матери. Он верил, что именно этот мотив напевала ему его Бабу, когда он рос в её утробе, питаясь жизненными силами её души и плоти. Он вспомнил образ эфирной скрижали, виденный им всего лишь мгновение в час, когда его душа покидала пределы небесной родины. Перед его глазами возникли слова, начертанные на ней:

Зодоб Тахалда Аллагьасул Рагьи…

Зоб-ракь гьаб бичасул ТIехь буго…

Он вспоминал, как Мастер души учил его раскрывать двери своего сердца солнечному теплу и свету жизни. Он приложил два пальца – указательный и средний к сердцу, вдохнул и произнёс на выходе сил:

АЛ-ИМ…

Затем он соединил ладони рук, воздев их на уровне чела, и выдохнул:

АМ-ИН…

Неожиданно у него на глазах дверцы книги стали приоткрываться. Шум многих вод послышался из неё, сливаясь с глухим треском костра и раскатами грома. Он увидел, как над страницами книги поднимается сиреневое облако-нимб, внутри которого высится золотой трон с сокровищницей.

– Свердеро-Тахида-Сар*! – он прочитал слово, написанные на вершине трона и, замерев, стал вглядываться в глубину видения.

   «Рада…Гор…Бакъ…Свери*…»  – продолжал читать он, появлявшиеся из ниоткуда – в виде горящих букв, зримых, светящихся образов – слова.

Внезапно шум вод и грохот грома стихли, костры перестали пылать, разноцветная радуга предстала его взору, восходя над плавно закрывавшейся в тишине книгой.
«МагIна…Нух…Бакърода сверухь*…» – услышал он из глубины радуги, принимавшей на глазах образ ковчега, восходящего по спирали в небеса.

Заколдованный город

Вернувшись в Бо (войско), Баццадар стал собираться в путь. О происшедшем он решил никому пока не рассказывать. Он ещё не знал, что предпримет, когда во главе своего отряда подойдёт к воротам города. Он представлял себе этот город логовом аждахи, мрачным и суровым пристанищем жестоких и коварных существ едва похожих на людей. 

Обойдя лес и перейдя реку вброд, они вышли на открытую песчаную низменность, ограниченную линией горизонта, за которой скрывался тот самый неприступный город Аждахкала. Они шли полдня, пока не увидели огромные золотые ворота, распахнутые настежь. Стражи не было, не было никаких стен, если не считать естественных заградительных границ – густого леса с юга и быстрой реки с севера, закрывавшие город от внешнего мира. Остановившись перед воротами, Хумур посовещался с приближёнными, и приказал войску разбить лагерь по южную сторону от ворот, а сам с небольшим отрядом вошёл в ворота Аждахкалы.
 
Первым, что бросилось в глаза воинам-чужестранцам, это роскошные дома, разбросанные повсюду. Проезжих дорог не было, вместо них, узкие улочки, соединявшие дома и небольшие майданы. Нигде не было видно ни одного дерева. Не показывались и люди. Пройдя квартал, путники увидели другую картину: то же безлюдье, но уже на фоне крупных дворцов, окружённых змеевидной формы аллеями. Вдоль пустынных, извилистых аллей по обе стороны на постаментах высились бронзовые и каменные скульптуры каких-то полуобнажённых артистов, безруких воинов и мифических зверей. Из дворцов доносилась музыка, слабые женские голоса и странное пение, не то детей, не то птиц. Хумур подал своим воинам знак, указывая на самый роскошный из дворцов, располагавшийся посередине улицы.

– Не ожидал такого гостеприимства от хозяев. Войдём в эти хоромы, посмотрим, что творится у них. Может, там нас кто-нибудь встретит?
– Мы ждали боя, а тут, вот как, получается, – посетовал Галбац, рагъухъан из сотни Гудула.
– Не спеши, всё ещё впереди, – поспешил успокоить его другой воин по имени Бахар.
– Мечи в ножнах, кинжалы наготове! – бросил Хумур своим спутникам и взбежал по ступеням, ведущим наверх во дворец.

Он ожидал увидеть всё, что угодно, только не то, что предстало его взору. Зал был полон людьми – мужчинами и женщинами, одетыми в разноцветные туники и сандалии из конских жил, какие были на ногах у жрецов. Они танцевали и пили из позолоченных кубков красное и белое вино. Натанцевавшись вдоволь, одни из них удалялись в соседний зал, откуда доносились смех и сладострастные стоны, другие шли на террасу, откуда разносились сладкие запахи кальянного дыма. На вошедших в зал гостей, никто не обратил ни малейшего внимания, радушные хозяева были озабочены только собой, продолжая развлекаться.
Состояние покоя и дурмана витало в воздухе, заражая присутствующих чувством лени и тягой к наслаждениям. Игравшая музыка навевала сладкую истому, она доносилась будто из ниоткуда, во всяком случае, музыкантов и инструментов нигде не было видно. Хумур и его товарищи удивлённо рассматривали пирующих людей, теряясь в догадках, почему же на них не обращают внимания. На нём красовалась огромная волчья шкура, выдававшая его за дикаря-чужестранца, да и воины его не были похожи на городскую стражу.

«Что-то здесь не то», – подумал он и, встав перед дверьми, громко сказал:
– Приветствую вас, люди этого города! Приветствую вас! – повторил он ещё раз на языке зохаков.

Ленивые взгляды, танцующих свой медленный нескончаемый танец, пар, обратились в сторону выхода, туда, где стояла кучка, потревоживших их покой, людей.

– Что вам надо? – послышалось с другого конца зала. – Кто вы такие?

Из толпы выплыл мужчина пожилого возраста. На нём была туника серого цвета и венок из орхидей, окаймлявший его лысую голову. В руках он держал, пустую чашу из хризолита.

 – Проходите к нам, если вы пришли с миром! Уходите, если у вас дурные намерения, а иначе мы выгоним вас из нашего города!

Хумур стряхнул с себя оцепенение и, пытаясь подавить тревогу, произнёс:
– Наши намерения чисты, как весенний ручей, стекающий с гор Тахиды, унёсший прочь зло чужих деяний.

В этот момент музыка стихла. Мужчины и женщины застыли в нелепых, случайных позах, нехотя вслушиваясь в слова незнакомца..
– Зачем вы у нас? – спросил, увенчанный орхидеями человек, остановившись в десяти шагах от Хумура.
– Я пришёл за своими братьями и сёстрами, которых увёл в рабство, сражённый мной царь Асагерон.

Гул мужских голосов и женские вопли пронеслись по залу. Сотни ртов зашипели в гневном порыве, напоминая потревоженный гадюшник. Мужчина вздрогнул и, опрокинув чашу на пол, упал на колени.

– Уах, они ничего не знают ещё! – изумлённо протянул Галбац. – Надо быть готовыми ко всему, посмотрите только на их яростные взоры...

– Кто же ты? – вскричал мужчина. Венок слетел с его головы, обнажив намасленную лысину и пару бугровидных наростов по бокам, похожих на спиленные оленьи рога. – Кто ты?
– Я Огненный Волк – Хумур Баццадар!
– Горящий Горг сражает Дахаку! – завопил он, скрестив руки на груди. – Предсказание свершилось!

Испуганные вестью люди разбежались по разным углам палат дворца. Самые любопытные наблюдали за происходящим с безопасного расстояния. Они напоминали, хоть и были молоды, дряхлых стариков, услышавших внезапно звуки трубы ангела смерти. В лицах их Хумур заметил знакомые черты, а в глазах грусть, напоминавшую ему печаль во взорах его названных сестёр и братьев, потерявших своих отцов и матерей в дни разорения их сёл Аздаханом.

– Кто они? – спросил он, стоявшего на коленях зохака, который пребывал в оцепенении и не сразу ответил.

– Они...они... многие из них родились здесь, другие были приведены пленниками из завоёванных Асагероном земель.

– Почему они не рабы? – удивлённо спросил Галбац, глядя то на испуганного зохака, то на Хумура.

– Они свободны, потому что выбрали наш образ жизни, стали похожими на нас. Рабами остались те, кто отверг предложение нашего царя служить ему и следовать нашим законам и обычаям.

Хумур было дёрнулся в гневе, хватаясь за меч, но в последний момент остановился.

– А что делают рабы и где они?

– Работают на каменоломнях, на стройках, в кузницах, в подземелье и в лесу.

– А другие, значит, живут себе припеваючи, пьют, танцуют, лакомятся снедью и яствами, воскуривают кальяны и предаются утехам! – не выдержал снова Галбац и, сжав кулаки, добавил,

 – Перебьём их всех, Хумур, освободим рабов и уйдём назад! Нечего здесь задерживаться.

– Правильно говоришь, – отозвался один из воинов, хватаясь за кинжал.

Горячих воинов одним жестом остановил Гудул, слово которого в Бо было непререкаемым. Он знал, что план Хумура был совсем иным.

– Слушайте меня! – громко, на весь зал произнёс Хумур, – я смиренный воин – победитель Асагерона, пришёл из Страны Горного Трона, меня зовут Огненный Волк! Выходите все к середине зала и слушайте меня: завтра весь народ зохаков и их пленники должны собраться на главной площади города, откуда всегда начинал свои походы ваш царь. Там вы услышите то, что вам суждено услышать... Такова воля Небес и моя воля – воля победителя Аздахана!

Из других комнат и с веранды с осторожностью спасшихся из пасти хищников животных, выглядывали мужчины и женщины, девицы и юноши в полупрозрачных туниках и в праздничных платьях. Они разглядывали Хумура, в нерешительности приближаясь к середине огромного зала, где совсем недавно они безмятежно танцевали и предавались утехам.

– Будет исполнено! Всё будет исполнено! – раздался голос главного зохака, всё ещё стоявшего на коленях. Он подбежал к Хумуру и подобострастно улыбаясь, заверещал, – я соберу всех, соберу всех, сделаю всё, как вы скажете! Меня зовут Ромотик, я глава праздных увеселительных и всех других публичных мероприятий в городе! Так что, можете на меня положиться, я всё устрою.

– Хорошо, – всматриваясь в его хитрые, немного раскосые глаза, сказал Хумур, – и ты же проведёшь нас ко всем местам, где работают и содержатся пленники.

– Всенепременно. Только не покидайте нас, окажите нам честь и побудьте с нами, ведь вы наверняка устали с дороги, вам надо отдохнуть и поесть. У нас есть всё, что вам понадобится, вы ни в чём не будете нуждаться.

– Не беспокойся, зохак, – вмешался в разговор Гудул, – мы итак ни в чём не нуждаемся, нам ничего не нужно от вас.

– Всё, что нам нужно, это свобода наших братьев, тех, кто в неволе у вас и тех, заблудился в лабиринтах вашего несчастного мира.

Оглядев ещё раз, стоявших вдоль стен людей, Хумур сказал, обращаясь к ним:

 – Не бойтесь никого, приходите и приводите своих родных и близких, если ваши сердца нуждаются в том, чтобы услышать весть, которую я принёс вам!

Весть спасения

Возвратившись к месту, где был разбит лагерь, Хумур и его друзья увидели, что часть воинов бродила по окрестностям города в компании хмельных или одурманенных зельем девиц. Мужчины были пьяны, оружие валялось на земле тут и там, ноги еле держали их. На другом конце лагеря две группы воинов ожесточённо спорили между собой, в руках их поблёскивали кинжалы и сабли. Причиной спора были золотые монеты, рассыпанные по траве близ походных палаток. В самом центре лагеря, где горел костёр, лежало несколько мёртвых тел, вокруг которых ползали скопы змей и скорпионов. Увидев подошедших друзей, воины из сотни Гудула и другие рагуханы толпой ринулись к ним. Один из них закричал:

– Братья, скорей, помогите, наши люди в опасности!

– Это наваждение! – закричал старик-палуган, обучавший молодых воинов боевой борьбе на руках. – Безумие! Вразумления не действуют на них…

– Здесь не обошлось без вмешательства тёмных сил! – заметил Гудул.

– Проделки жрецов, – зло усмехнулся Галбац.

– Не ожидал такого увидеть, – качая головой, произнёс Хумур. – Что же делать с ними?

– Я знаю, что, – сказал Гудул и подал знак своему зурнисту, молодому парню из сотни.

Тот извлёк из торбы небольшой пастуший рожок, напоминавший зурну, и поднёс его к губам. Раздался боевой клич войска, напоминавший то клёкот орла, то рёв медведя, то вой волка. Лучник Цидоло по приказу Хумура выхватил лук, вложил в него стрелу, прицелился и выстрелил в огромную чёрную тучу, нависшую над лагерем. Одна за другой он выпустил семь стрел. Вдруг небо потемнело, туча на глазах приняла облик чудовищного косматого существа с пустыми, как бездна глазницами. Клубясь и ширясь, как огромный горящий котёл, туча под ударами стрел стала расщепляться, превращаясь в стаю дымно-рдяных облаков.

– Свердеро! – воскликнул Хумур.

– Свердеро! – подхватили все на его стороне.

– Свердеро! – повторило эхо.

Раздался гром. Ударила молния, градом горящих стрел осыпая землю. Полил сильный ливень. Воины, окружённые женщинами и, увлечённые спором за золото, попадали на землю. Струи дождя хлестали по их спинам, словно розги. Неожиданно, на глазах у всех, золотые монеты стали превращаться в скорпионов, а хмельные женщины –искусительницы обращались в гадюк, в панике расползавшихся по своим норам.

Баццадар взмолился Небу о помощи. Он просил пощадить его братьев от умопомрачения и колдовства. Вскоре дождь остановился. Провинившиеся воины впали в кратковременный сон. Придя в себя, они стали вспоминать о произошедшем. Приказав им выстроиться в один плотный ряд, Галбац встал перед ними.

– Вы проявили слабость, – произнёс он. Голос его звучал как львиный рык, – вы пали перед женщинами и золотом, неужели вы также поведёте себя перед врагом?

– Нет… – в разнобой отвечали виновники. – Никогда…

– Не предавайтесь соблазнам и будете стойки в любых испытаниях.

– Мы искупим свою вину…

– Хорошо, но вы заслужили наказание: понесёте на обратном пути оружие, припасы и снаряжение войска… если нам суждено будет возвратиться, – на всякий случай добавил богатырь. – А свою часть добытого в походе, вы раздадите нуждающимся.

– Да…

– Хорошо…

– Согласны…

– Мы готовы ко всему…

Зурнист протрубил отбой.

Ветер стих. На небе проступили звёзды. Ночь обещала быть спокойной.

Восстание

На следующее утро Хумур собрал всё войско. Испросив помощи у Господа и сил небесных, они тронулись в путь. В лагере осталась лишь одна сотня под началом сотника Цума. Расположившись на высоком холме, они должны были стеречь пути отхода. Хумур с основным войском выдвинулся в направлении города.

Улицы города, как и тогда, были пусты, но всюду слышались странные шорохи и тяжёлые вздохи, доносившиеся откуда то из под земли. На площади их встречала толпа людей. На гранитной трибуне, возвышаясь над толпой, сидели важные по виду вельможи, среди них был и Ромотик. Вокруг них стояли вооружённые воины Асагерона.

Народ расступился, пропуская Хумура и сопровождавших его всадников к центру. Остальные воины Огненного Волка окружили площадь.

Не слезая со своего коня, Хумур поднял вверх правую руку:

– Приветствую народ вашего города!

Толпа на площади загудела. Один из вельмож, старик на вид, встал с кресла и, слегка поклонившись, произнёс низким голосом:

– Ты незваный гость в нашем городе, но мы тебя приветствуем! Ты поразил нашего царя, но мы не станем восставать против тебя. У тебя в руках книга мудрецов, но никто из нас не читал её полностью, потому что жрецы скрывали её от нас.

В этот момент послышались недовольные возгласы толпы. Делая жест, будто отмахивается от них, вельможа вопрошающе протянул:

 – Так какую весть ты принёс нам?

– В первую очередь, приведите сюда ваших рабов, – невозмутимо ответил предводитель горцев.

– Рабы…рабы на работах, а сюда пришли свободные люди, – отвечал пожилой вельможа. – И они готовы выслушать вас.

Хумур подал знак Галбацу. Тот развернул коня и, описав круг на нём, направил его к трибуне. За ним ринулись с десяток его верных воинов. Подъехав к трибуне, он обратился к городской знати:

– Согласны ли вы освободить пленников?

Сидящие на трибуне шестеро вельмож покачали головой в знак отказа. В одном прыжке Галбац вскочил на ступени трибуны, схватил одной рукой за пояс, другой за шиворот Ромотика и бросил его тушу в седло. Впрыгнув на конский круп, он помчал коня за пределы площади, унося в седле обезумевшего от страха вельможу. Ошеломление охватило толпу. Воины, охранявшие городскую знать, не тронулись с места. Вельможи в ужасе и в недоумении смотрели друг на друга.

– Этот человек обещал нам освободить всех до последнего раба, но обманул, – спокойным голосом заявил Гудул. – Теперь он сам покажет нам, где томятся наши братья.

Конь играл под Хумуром. Крепко держа его под уздцы, он приподнялся на стременах и воскликнул:

– Слушай меня, народ! Ваш царь каждый год разорял нашу страну и соседние земли. Ваше благополучие и богатство возникло на горе и крови других народов. Ваши начальники требуют от вас покорности взамен на хлеб и зрелища, которыми они снабжают вас из года в год. Но хлеб этот замешан на боли и страданиях, а зрелища эти испачканы кровью и опорочены убийствами! По праву вы заслужили возмездие, а не проповедь, и мы готовы отдать вам кровный долг!…  Но есть сила в мире, которая учит нас не прибегать к оружию, когда приходит время побеждать словом. В этой книге есть много того, чего мы не знаем, но, что мы обязаны знать по закону и наставлению предков и великих мангушей.

– Что написано в этой книге? – крикнул кто-то из толпы.

– Она написана на древнем языке, поэтому прочитать её может не каждый. Но в ваших подземельях томится трёхсотлетний старец-мангуш по имени Хвар, который знает этот язык. Его заточили туда ваши вельможи по приказу жрецов, чтобы он не смог разгласить тайну книги.

– Освободим его! – послышались крики.

– Освободим и узнаем тайну книги!...

– Вперёд!...

– Освободим и рабов!...

– Долой тиранов и вельмож!...

 На площади поднялся шум. Одна часть толпы направилась в сторону восточной стороны города, где находилась тюрьма, другая устремилась к трибунам и к походной казарме, расположенной чуть поодаль от неё. Люди требовали у солдат арестовать правителей города и предать их суду. Но командиры военных подразделений не решались идти на такой шаг. Тогда нашёлся один из предводителей солдат – воин по имени Арис, он приказал своей когорте разоружить верных знати командиров и направить  остальные войска на помощь горожанам. События развивались быстро. Хумур и его люди не вмешивались в происходящее, держа однако оружие наготове. Вскоре все вельможи были арестованы и вместе с верными властям военными были препровождены в ближайшую казарму под охрану сотни того самого Ариса. Народ ликовал и приветствовал действия солдат. В течении ещё какого-то времени к площади приблизилась огромная толпа людей, среди них были и пленники Асагерона.

Несколько тысяч усталых, в оборванных одеждах людей шли неровными колоннами по направлению к площади. На руках одних из них висели цепи, ноги других были закованы в кандалы. Лица их почернели от тяжёлой работы и многих лет скорбного томления в подземельях города. В толпе шли и старики, и молодые узники, и подростки. Женщин почти не было, за исключением нескольких седых старух в рваных лохмотьях, бредших в середине потока. По краям верхом на конях ехали Галбац, Гудул и другие воины Хумура. Когда процессия дотянулась до площади, показался и сам Баццадар, поспешивший навстречу освобождённым узникам.

– Приветствую вас! Теперь вы свободны!

– Кто ты? – раздались голоса из толпы.

– Не уж то наш вождь-освободитель пришёл за нами?

– Я и мои воины пришли за вами, чтобы отвести вас домой, в родные края.

– О, слава Господу! Слава Небу!

– Наконец-то…

– Кто старший из вас? – спросил Баццадар, слезая с коня.

– Он идёт…ему помогают идти, он очень стар, – ответил один из освобождённых пленников по имени Антес. На вид ему было лет тридцать пять, но голова его была полностью седа. Глаза его, словно два зверя, загнанные куда-то в глубину, источали смешанные чувства страха, тревоги, грусти и в то же время неугасимой надежды. Он говорил быстро, почти что, не меняя выражения лица.

– Когда старику сказали, что его выпускают на свободу, он чуть не умер от разрыва сердца. Пришлось отправить к нему его дочерей и других женщин, чтобы поухаживали за ним. Шутка ли, прожить около двух столетий, из них тридцать лет в темнице!

– Он не разучился читать, не знаешь? – спешившись и подойдя к толпе, спросил Гудул.

– Нет, это навеки с ним. Мудрость и он неразделимы, а мудрость в постижении тайн жизни и древних книг. Так говорит сам старец.

– А что значит его имя?

– Хвар означает солнечное благо, здравие духа, мудрость.

Люди обступили Хумура плотным кольцом. Не удержавшись, одна из старух бросилась к нему и обняла его изо всех сил. Её голова едва доставала ему до груди, руки висели у него на плечах. Вся дрожа, она запричитала:

– Наконец-то, наконец-то наш сынок, ты пришёл за нами, ты пришёл за нами… Как хорошо… Наконец, этот день свершился. Даже мне, нам старухам жить не надо, забери этих молодых с собой. Их забери…

– Спаси и этих, – еле слышным голосом сказала другая женщина. Она была чуть моложе первой. – Они не виноваты, что дурман вина и дыма, и другие соблазны сломали их волю. Они тоже наши, хоть и забыли всё на свете.

– Виноваты ещё как, – вмешался Галбац. – Кто их заставлял, у них же был выбор?! Вы же не согласились жить, как они.

– Но мы выбрали тяжкую долю. Они не выдержали бы этой жизни. Среди нас есть и их родители, их братья и сёстры. Даже сыновья, – стыдливо указывая на Антеса, добавила она.

– Да, среди них мой отец. А моя мать умерла, не выдержав тяжести труда и скорби разлуки с ним.

– А что с отцом? – спросил Хумур.

– Не знаю, но уверен, что он и сейчас где-нибудь счастливо пьянствует, не подозревая ни о чём.

– Мы освободим его! – воскликнул Хуррид, стоявший неподалёку от друзей. – А ты мне станешь братом! – он подошёл, и они обнялись с Антесом.

– Рад видеть тебя, брат! – сказал Антес, глядя на Хуррида. – Спасибо тебе, но освободиться отец сможет лишь сам, так как он сам заключил себя в тюрьму соблазнов и пороков.

– Мы поможем ему. Поможем всем, кто ищет спасения от тьмы этого бытия. Мы несём книгу, завещанную народам нашего древа, которой завладели жрецы зохаков, скрыв её от людей.

Хумур увидел в дали, приближавшихся к ним женщин; двое из них вели под руки немощного старца.

Мангуш

Старец-мангуш сидел посредине площади на небольшом каменном возвышении. Его поддерживали двое его сыновей. Перед ним на каменной плите лежала открытая книга. От неё исходил едва заметный глазу свет. Рядом с книгой горела чаша с огнём. Люди затаенно ждали, когда старец начнёт читать. На чаше были выведены слова, которые Баццадар произнёс перед тем, как книга открылась ему, сбросив себя железные оковы. Воздев руки к небу, Хвар произнёс молитву и вдруг заплакал. Некоторые люди из толпы тоже зарыдали, кто-то тяжело вздыхал, кто-то причитал, иные молились. Обретя вновь спокойствие, дрожащими руками старик коснулся страниц книги и начал читать, не спеша произнося слова.

– Никакой народ не оказался в рабстве у другого, прежде чем он не оказался в рабстве у своего греха и духовного бессилия.

– Вы люди – изначально созданы свободными. И в небесных сферах вы обладали свободой воли. Вы слышали и понимали разные языки. Вы общались с разными животными и древами. Вам были даны предупреждения, чтобы вы не следовали искушениям, но Бог не заставляет никого против его воли. Бог не подавляет свободу Своих творений. Вы выбрали путь искушения. Древо плоти было заражено семенем смерти. Вы предались насыщению его плодами и обрели плоть, равносильную материи мира тверди. Вы отдалились от миров духовных и вступили на путь рождения, роста, старения и смерти, подобно тому плоду, чья природа отравлена через первую жену человека.

Вам посылались и будут посылаться учителя жизни и посланники – ожидайте их и не отвергайте слова Истины, переданное через них.

Голос Хвара звучал всё выше.

– Люди спрашивают друг друга и небеса, – в чём смысл жизни? Как достичь бессмертия? В чём главная сила?

Наш Творец – Бог. В Нём и сила. Его смыслы непреходящи. Бессмертие в жизни, которую Он дарует. Ждите новых пророчеств от грядущих во славе. Пророчеств высших, пророчества Аварагов.

Идите друг к другу с миром, отказывайтесь от вражды и жестоких законов! Не проливайте кровь, выбирайте всегда мир, вместо войны! Бойтесь любви к золоту и земным богатствам, с этим соседствует жадность и страх. Знайте, что потребность в мирской славе порождает тщеславие.

Бойтесь рабства, ибо завтра вы можете сами оказаться рабами ваших врагов.

Бойтесь смерти, если вы совершали зло. Не бойтесь смерти, если творили добро и не делали зла, если вы не забывали о Милости Бога вашего.

Старец перевернул страницу книги и продолжил.

– Построившие Башню до небес, хотели подчинить мир и род человеческий одной воле, восставшей против Бога. Девять братьев, вышедшие из горы Каф, пошли против царя Немрода, вырвались из рабства и победили тирана. Один из их рода воздвиг Трон в горах – Тахида Каф, его назовут Ард-ас-Сар. Его потомок освободит многие племена от власти жестоких сил и откроет написанное в этой книге людям. Но люди должны услышать и принять то, что написано в книге, иначе многие из них погибнут, а их потомки не доживут до прихода Великих Посланников.

Итак, оставляйте жилища, где происходит нечестие. Где идёт воровство и неправедное накопление злата. Где творится безумие и растление души и тела. Где царит насилие. Не приближайтесь к порогам зачинателей зла и молитесь о конце их злодеяний и спасении их жертв. И избавление придёт, как идёт оно к пленённым Аздаго, племенам и народам.

Дочитав до конца главу, мангуш закрыл книгу. В этот момент многие из людей пали ниц и стали молиться, взывая к небесам. Другая часть начала неистово кричать и бесноваться; затем они ринулись прочь в сторону, где располагалось городское кладбище. Воины Ариса попытались остановить их, преградив им путь, но старец, взмахнув рукой, воскликнул:

– Оставьте их, они выбрали свой путь!...

– Бери тех, кто следует за тобой, – обратился он к Хумуру, – и возвращайся в страну Трона.

– А вы, достопочтимый Хвар? – спросил Баццадар, приближаясь к старцу.

– Я останусь здесь и буду проповедовать до последнего тем, кому только предстоит спасение. Как только настанет время, мы возвратимся на землю наших предков вслед за вами…

– Я тоже останусь здесь пока не вызволю из рабства своего отца, – сказал, возникший из толпы бывший узник Антес.

К нему присоединился Хуррид и ещё с десяток человек, чьи родственники по-прежнему находились в плену своих слепых страстей и грехов, чьи души были покрыты мраком неведения и незнания, но в ком могло бы ещё пробудиться стремление к свету. Мангуш взял книгу и передал её Баццадару. Обняв старика, Хумур сказал Хурриду и Антесу:

– Поручаю вам заботу о старике. Берегите и тех, кто последует за ним. А мы должны возвращаться на родину. Впереди сложная дорога, усеянная новыми опасностями и искушениями.

– Люди, воины освобождённой страны! – обратился он ко всем. – Теперь вам известны тайны великой Книги. Слова её уже никогда не исчезнут из вашей памяти, а кто станет забывать их, пусть обратится с молитвой к Небу, и раскроет оно очам вашим свои скрижали. Живите Божественным Словом, чтобы оно стало действием в вас!

Глава IV.  Путь к Трону.

БахІарай 

По возвращению на родину, Баццадар созвал Совет, которому дали имя «АхIун Авар». На нём было решено укреплять Бо (войско), Ба́кьулъбакІ (центр) и границы владения.

С согласия старейшин и жителей Края, он принялся строить город-крепость на горном плато. Воздвигнув вдоль границ города защитные стены, он совместно с мастерами начал строительство хранилища реликвий, трофеев, а также древних книг и скрижалей. Так, постепенно, год за годом, камень за камнем воздвигался Тахшагьар.

Закончив первый уровень строительства, Хумур решил, наконец, отдохнуть от трудов и отправился в соседние земли, в гости к своим близким друзьям, среди которых были и его названные братья.

Гостя у них, он был приглашён на свадьбу. Торжество проходило в высокогорном селе, откуда была родом его мать. Сидя за столом в окружении друзей, он заметил стоявшую вдалеке девушку, одетую в длинное синего цвета гурде (платье) и в шёлковое хири (платок) на голове. В руках у девушки был поднос с блюдами для гостей. Приблизившись к соседнему столу, она случайно бросила на него свой взгляд и тут же в смущении отвернулась. После этого мгновения он уже не мог забыть лица и глаз той девушки. Долго раздумывал он прежде, чем отправить к ней в дом сватов; искал встречи с ней, желал расспросить её о многом, но родители не отпускали её из дому. Однажды, снова приехав в это село, он повстречал её у водоёма, куда она пришла за водой. Увидев его, девушка выронила из рук кувшин и в испуге попятилась назад.

– Не бойся меня, я ничем не обижу тебя. Я знаю тебя: ты Анхиля, дочь чеканщика. Я видел тебя на свадьбе, и с тех пор я не могу забыть тебя. Разреши мне поднять твой кувшин и наполнить его водой?

Девушка, молча кивнув головой, сделала шаг навстречу. Наполнив кувшин, Хумур предложил помочь донести его до дома, но Анхиля отказалась, сказав, что привыкла носить воду сама. В течении всего месяца он каждое утро приходил к колодцу, надеясь на встречу с ней. Каждый раз, когда она приходила, он брал у неё кувшин и наполнял его водой. Так длилось их знакомство. За это время ему удалось немного узнать Анхилю и даже подружиться с ней. За те короткие минуты свиданий, что они проводили у колодца, он рассказывал ей о себе, о знаниях, которые успел почерпнуть за эти годы, расспрашивал её о жизни. Ей было очень интересно слушать его и отвечать на его вопросы. Каждый день обретал для неё новый смысл. Она уже не мыслила дни без него. Собираясь за водой, она представляла себе его лицо, его руки, его фигуру, слышала его голос. Сердце её трепетало от мысли о встрече с ним. Но в один из дней он не пришёл к водоёму. Не дождавшись его, она ушла домой.

   Шли дни, но он не приходил. Тревога и тоска охватили горянку. Она не знала, что с ним, где он, когда вновь вернётся. Чувство безысходности пришло на смену чувству радости. Анхиля не знала с кем поделиться своей печалью, так как никто не знал об их знакомстве. Родные замечали перемену в ней, но не могли понять, что происходит. Наконец, она решилась рассказать матери о Хумуре, ожидая осуждения от неё. Но мать поняла дочь и принялась успокаивать её.

– Жизнь – это вращающийся круг: то хорошее, то благо, что ушло от тебя, всё равно вернётся к тебе. Просто ты должна понять, почувствовать, насколько оно дорого тебе, насколько ты стремишься это благо получить.

Слова матери сбылись. В первый день весны всадник на белом коне остановился у порога дома чеканщика. Он слез с коня и постучался в двери. Отец Анхили радостно принял Баццадара. Его уже оповестили о том, что знаменитый воин приедет просить руки его дочери. Выслушав Хумура, он согласился отдать за него свою дочь.

Их свадьба прошла тихо и скромно. Хумур подарил Анхиле светящийся в темноте лунный камень, исцелявший от тоски и недугов и серебряную корону с позолоченным полумесяцем и звездой*. А она подарила ему, сотканный ею стяг, на котором был вышит Огненный Волк, а над ним символ Свирдеро, означавший круговорот жизни во вселенной. После свадьбы они уехали в свой дом, построенный им в предместье древнего селения недалеко от Морских скал. Спустя время Анхиля родила ему двоих сыновей. Началась спокойная, размеренная пора в жизни Баццадара.

Пробуждение огня

Тем временем строительство города приостановилось. Огонь, горевший в чаше и освещавший главную залу хранилища, постепенно затухал. Между старейшинами и мастерами-каменщиками, принимавшими участие в возведении стен крепости и зданий, произошёл разлад. Баццадар не разбирался в тонкостях строительства и доверил право решать по справедливости старейшинам. Старший мастер, руководивший делом, уверял всех, что владеет секретами гиксосского стиля в строительстве и посвящён в тайны каменщиков древнего города Аварис. Узнав о том, что самозванец всё это время обманывал их, старейшины сообщили об этом Хумуру. Прибыв на Плато, предводитель воинов предал мастера суду.

Прошло ещё много времени до того, как удалось найти настоящих мастеров и продолжить строительство. Пришлось заново созывать Ахун Авар и поднимать народ на работы. Баццадар вспомнил слова светлоликой Шахри: «Бойся чувства, которое может затушить твой огонь!»

Он понял, что чувство успокоения, которое овладело им, почти затушило огонь, вдохновлявший его идти вперёд. Он увидел, как огонь в чаше Хвара, на которой были выгравированы священные слова, затухает без его внимания. Посоветовавшись со старейшинами, он решил возобновить Хъатбай, который не проводился уже целый год. Хумур сам принял участие в нём и победил во всех схватках. Этим он хотел привести в боеготовность своё войско и выявить лучших бойцов в нём.

В скором времени в страну прибыл Хвар с остальными освобождёнными пленниками и воинами Хумура. Его встретили с радостью и почётом. Немногие из старейшин помнили Хвара, когда были ещё детьми. Он был самым великим долгожителем в горах. С его возвращением, главы из книги вновь ожили, теперь уже в сердцах людей. Благодатный огонь освещал страницы Скрижали Мудрецов, чей духовный узор ткали мастера мысли многих поколений.

– Храните огонь в своих душах, – читал старец, – огонь силы, милосердия и любви. Один солнечный день длится для нас целый год, за это время небесное светило, несущее в себе священный огонь жизни, насыщает нас и землю своей нетленной силой. Оно вращается вокруг своей оси, совершая Круг Жизни – вселенское Свердеро. Создатель творит мириады солнц, наделяя их внутренним вращением и духом Жизни. И творение никогда на закончится, ибо Источник его неисчерпаем. Знайте это и храните нить мудрости, которая не должна оборваться с приходом новых знаний.

Напутствие сыновьям. – Братство – закон жизни…

Солнце взошло из-за гор, осветив заснеженные вершины. Встречавшие рассвет взоры видели, как садилось утреннее светило на сверкающий трон Тахиды. Оно золотилось и разбрасывало копны своих лучей по всем уголкам полусонного мира, передавая ему и людям послание Небес.

– Теперь ты понимаешь, почему Страна Трона? – спрашивал Хумур, обращаясь к своему старшему сыну Цадулаву.

– Да, отец, здесь восседает солнце на престоле.

– А зачем живёт солнце? – спросил отца младший сын Джарав.

– Солнце сотворено, чтобы дарить миру свет и тепло, чтобы любить Землю, чтобы на ней рождалась новая жизнь.

– Вон, видишь, летит орёл, – он указал пальцем, на парившую вокруг вершины величественную птицу, – он тоже встречает солнце.

– А волк встречает солнце? – спросил Джарав.

– И волк приветствует солнце. Волк стоит на страже ночи и дня, передавая луне послание солнца, а солнцу послание луны.

– Ты это сам выдумал, папа? – не унимался малыш.

В ответ Хумур улыбнулся и обнял сыновей.

– Это не выдумка. Когда придёт время, – сказал он обоим, – вы будете стоять на страже этой страны подобно орлу и волку, охраняющим свои края и жилища. Вы будете сражаться с захватчиками, вы будете оберегать очаги вашей родины, и враги ваши будут бояться вас.

– А наши друзья тоже будут бояться нас? – спросил девятилетний Цадулав.

– Ваши друзья не должны бояться вас, они должны уважать вас, но сначала вы должны уважать самих себя, а для этого надо много трудиться, быть сильными, честными и сострадательными к другим.

– А что значит сострадательный? – заинтересовался Джарав. Ему было уже семь лет и многое для него в мире было ещё загадкой.

– Смотри, вон, ваша мать, – он показал в сторону дома, где во дворе Анхиля кормила животных и птиц, – она никогда не устаёт помогать любому, кому нужна помощь. Она это делает из сострадания, которое живо в её сердце. В ваших сердцах тоже есть сострадание, только нужно чаще обращаться к нему. Не сила, не власть, не богатство могут победить страдание, но только сострадание, милосердие, то есть доброта вашего сердца, могут одолеть то, что приносит несчастья другим существам.

– А что это даст, отец? – спросили дети в один голос.

– Благодаря этому в мире станет меньше зла и люди будут счастливы, их сердца будут светиться и радоваться жизни и друг другу. Братство – это величайший закон жизни. Братство не знает границ и разделения на кровь, языки и веру. Как солнце светит для всех, так и братство должно объединять всех людей.

– А звери нам братья? – спросил Джарав.

– Да, братья. Но они нуждаются в силе разума, которой у них в этом мире нет. Поэтому мы должны помогать им, наставлять их во всём, и тогда они услышат голос разума…

В это время к ним присоединилась Анхиля; она вела за собой его коня. Рядом, высунув язык, бежал пёс-пастух. Оставляя позади себя село, они шагали вдаль. Конь медленно ступал за ними, нервно вдыхая запах горных трав.

– Чу*! – то и дело оборачиваясь, кричал маленький Джарав. Он боялся, что конь отстанет и потеряется в горах.

– Смотри за ним, Ойбац! – поглядывая на собаку, говорил он. – Не спускай с него глаз, а то вдруг потеряется.

Довольный пёс бежал неподалёку, пытаясь в знак верности лизнуть руку своего любимца.

Утренняя прохлада растворялась в тёплом воздухе. Обняв за плечи детей, они шли в направлении Тахиды. Солнце сияло им навстречу, возвышаясь на ослепительно белом троне. Хумур вспоминал прошлую жизнь. Перед глазами его тянулся пройденный им путь. Вглядываясь вдаль – в светлый лик небесного светила, он понимал, что прошлое слилось с настоящим и течёт в будущее, которое тоже есть часть одного пути – пути к Трону…

«Зодоб Тахалда Аллагьасул Рагьи…»

«В Небесах на Троне Божественное Слово»

Марат Шахман.

ПРИМЕЧАНИЯ

=====================
Упоминаемые в тексте аварские слова и личные имена с добавлением букв, применяемых в аварском алфавите, при повторном их употреблении, прописываются без вспомогательных букв латинского алфавита, дабы адаптировать чтение к русскому языку.

С аварского:

* ПалугIан (палгIан) – пахлаван, силач.

*БацIцIадар (имя собств.) от БАЦIЦIАДАВ – честный, чистый, праведный; (бацI также означает волк на аварском языке, что создаёт дополнительную игру слов и смыслов). Далее приводится без буквы I.

*Шагьри-МоцI – Луна в старинном пантеоне аварцев. ( в тексте Шахри)
*Ракь – Земля
*Эбель-Ракь – Мать-Земля.

*ЦIоб (Зоб) – Небо.
*Бечед – Господь.

*Бо – войско, народ.
*ГIангур – шакал.

*ГIалбац - лев.

* Кьабе! – бей, бить. 
* Хъумур – волк. (диалект.) храбрый, смелый.
*Свердеро (или свирдеро) – символ горского монотеизма.
*Гьудул – друг.
*Бахарчи – храбрец.

*Бихьинчи – мужчина, молодец.
*Хъатбай – бойцовское состязание, вид боя.
*Нух битIаги – счастливого пути!

Зодоб Тахалда Аллагьасул Рагьи…– В Небесах на Троне Божественное Слово

Зоб-ракь гьаб бичасул ТIехь буго… – Вселенная это Божественная Книга

АЛИМ – священное слово.

АМИН – священное слово.

Свердеро-Тахида-Сар* – Круговорот (Круг жизни). Трон. Царь.

«МагIна…Нух…Бакърода сверухь*…» – смысл…путь…вращение вокруг солнца.

«Рада…Гор…Бакъ…Свери*…»  – утро… круг…солнце…вращение

* Рагъухъан – воин.

*ЦIум – орёл.

*Авараг – пророк.

 *Тахшагьар – город, столица

*Къиккьин – корона

*ЦIадулав – огненный.
*Чу – конь.