Известно, что территория, лежащая в верховьях р. Самур (Горный магал), и левобережье р. Алазани в нижнем ее течении (Джарская республика, автономной частью которого в ХVIII - ХIХ вв. являлось Елисуйское султанство, позднее – Закатальский округ…) являлись исторически единой политической единицей¹. Кроме того, они имели общие этноязыковые, экономические и культурные особенности. Это обстоятельство позволяет рассматривать их как единый историко-культурный регион.

Дагестанские языки испокон веков распространены как по северную, так и по южную стороны Главного Кавказского хребта. Однако в пределах Закавказья, под давлением тех или иных относительно мощных иноземных культур и цивилизаций, ряд коренных дагестаноязычных этносов со временем вошел в состав других народов, а их родные наречия оказались преданы забвению.

Между тем вплоть до 1930-40-х годов в названном регионе, наряду с азербайджанским, функционировал и аварский язык. Это был язык «лезгин» восточного Закавказья, распространенный в горах, предгорьях и – в меньшей степени – на равнинах Белоканского, Закатальского, Кахского районов Азербайджанской Республики. Соответствовал он южному диалекту аварского языка, известному здесь как «булхадарский» (булхъадар). Он близок к диалектам южной части дагестанского Аваристана (Тляратинский, Чародинский и Гунибский районы).

Что касается Горного магала, то там численно преобладал цахурский язык. В самой, однако, верхней части Самурской долины (равной по площади Ахвахскому району РД), стояли аварские села, которые были достаточно большими и многолюдными, ибо контролировали обширные пространства сельхозугодий (пашни, сады, огороды, пастбища), как на берегу Алазани, так и в горах Дагестана.

В бассейне р. Дюльтичай Горного магала стояло, по рассказам современных цахуров, лакское село Хулисма. Традиционным языком межэтнического (аварско-цахурско-лакского) общения служил в Горном магале аварский, что отмечали даже русские языковеды первой половины XX в. (к примеру, Л. Жирков), хотя, правда, с рубежа XIX-XX вв. заметно усиливаются там позиции азербайджанского языка. Имело место это вследствие осознанно проводимой политики Российской империи, направленной на ослабление аварцев как народа, который дал четырех имамов суннитам Кавказа. Линию эту подхватили (во 2-й половине XIX в.) и стали быстро и успешно развивать пантюркистски настроенные круги, да так, что их ассимиляционная политика по отношению к «лезгинам» стала пугать официальный Петербург. Тогда в противовес усилению тюркского языка российские власти, не без участия ученой среды, стали проводить линию по поддержке двух-трех перспективных коренных кавказских языков, прежде всего аварского².В наиболее полной форме эти взгляды изложены выдающимся русским лингвистом, философом и публицистом евразийского направления Н.С. Трубецким (сын ректора Московского университета С.Н. Трубецкого, умер в эмиграции в Вене), в статье «О народах Кавказа»³, написанной им уже в 1925 г. Поскольку взгляды эти представляют большой интерес для оценки ситуации на Кавказе на рубеже ХIХ-ХХ вв., приводим целиком отрывок, посвященный Дагестану:

«На востоке и на западе Кавказа имеются области, которые нельзя вполне причислить ни к Закавказью, ни к Северному Кавказу: на Востоке это - Дагестан, на Западе - Абхазия.

Положение Дагестана таково, что ему необходимо даровать очень широкую автономию. Вместе с тем Дагестан малооднороден как по своему этническому составу, так и по своему историческому делению. До завоевания русскими Дагестан делился на целый ряд мелких ханств, совершенно независимых друг от друга и неподчиненных никакой верховной власти. Традиции этого прежнего дробления сохранились в Дагестане и по сие время. Административному объединению Дагестана сильно мешает отсутствие общего языка. В прежнее время дело доходило до того, что официальная переписка и делопроизводство велись на арабском языке, и на том же языке издавались русские правительственные объявления. Туземных языков слишком много: в Андийском округе на протяжении 70 верст по течению Андийского Койсу говорят на 13 различных языках; всего туземных языков в Дагестане около 30. Существует несколько “международных” языков, служащих для сношения горцев различных аулов между собой. Таковыми являются языки аварский и кумыкский в северной и азербайджанский в южной части Дагестана. Очевидно, официальным языком следует сделать именно один из таких “международных”. Однако далеко не безразлично, какой именно из языков выбрать для этой цели. Кумыкский язык является “международным” почти всего Северного Кавказа (от Каспийского моря до Кабарды включительно), азербайджанский господствует в большей части Закавказья (кроме Черноморского побережья) и, кроме того, в Турецкой Армении, Курдистане и в Северной Персии. Оба эти языка - тюркские. Надо иметь в виду, что при интенсификации экономической жизни пользование “международными” языками приобретает такое значение, что вытесняет туземные языки: многие аулы южных округов Дагестана уже совершенно “обазербайджанились”. Вряд ли в интересах России допускать такую тюркизацию Дагестана. Ведь если весь Дагестан тюркизируется, то получится сплошная масса тюрков от Казани до Анатолии и Северной Персии, что создаст самые благоприятные условия для развития пантуранских идей с сепаратским, русофобским уклоном. Дагестан должен быть использован как естественный барьер на пути тюркизации этой части Евразии. В северных и западных округах Дагестана дело обстоит сравнительно просто. Здесь следует признать официальным языком аварский, являющийся и без того родным языком для населения Гунибского и Хунзакского округов и международным языком для Андийского, Казикумухского, частью Даргинского и частью Закатальского округов. Следует поощрять развитие аварской литературы, прессы, ввести этот язык во все низшие школы перечисленных округов, а также в соответствующие средние училища как обязательный предмет.

Сложнее дело обстоит в прочих частях Дагестана. Из всех южнодагестанских племен самое большое - кюринское, занимающее почти весь Кюринский округ, восточную половину Самурского и северную часть Кубинского уезда Бакинской губернии. Из всех нетюркских туземных языков этой части Дагестана кюринский язык самый простой и легкий, он близко родствен некоторым другим туземным языкам того же района. Поэтому его можно было бы сделать для этой части Дагестана “международным” и официальным. Таким образом, Дагестан в языковом отношении оказался бы поделенным между двумя туземными языками - аварским и кюринским».

Планы эти, излагаемые Н.С. Трубецким для руководителей белого движения (Деникин, Врангель и т.д.), надеявшихся на возрождение прежней России, не были, конечно, реализованы. Произошло это потому хотя бы, что их инициатор – Российская империя исчезла с политической карты мира в 1917 г., а большевики революционную Турцию считали братским государством.

Известно что, заселенная аварцами часть Алазанской долины и Горный магал были при Сасанидах и позже частью Сарира. После распада Арабского халифата Аббасидов эти территории входили в состав Второго Албанского «царства» Багратидов (IX-XII вв.), где преобладало григорианство. Имело место это как на христианском, так и намусульманском этапах истории названного восточно-кавказского государства.

Как свидетельствует арабский эпиграфический материал, в Горном магале сельджукской и монгольской эпох (XI-ХIII вв.) существовали такие селения как Гельмец (цахуры, 2-я половина XII в.), Цахур (XII- XIII вв.), Мишлеш (цахуры, XII- XIII вв.), Тарасан (аварцы, XII-XIII вв.) и Кусур (аварцы, XII- XIII вв.).

Эпиграфический материал с территории Горного магала, лезгинские исторические предания, известные поАхты-наме, и текст восточного автора Закарийи Казвини, взятые вместе, заставляют думать, что общество верхнего Присамурья в XII-XIII вв. не находилось на задворках мировой цивилизации. Регион этот уже вошел в сферу влияния исламской культуры, со всеми сопутствующими: распространение арабского языка, письменности и культуры, привитие новых культурных и ценностных установок.

Формой социальной организации здесь была олигархия, верхушку которой представляли местные амиры. К примеру, в цахурском сел. Мишлеш, арабская надпись от 1247 г. фиксирует некого амира Бадала. В конце XV в. упоминает арабскаязапись и амиров Елису, притом, что и в Цахуре сохранялись тогда свои амиры.

Под покровительством монголов, которые создали имперскую единицу «Гурджистанский вилаят» во главе с «царем» Грузии и монгольским баскаком, грузинская аристократия сумела установить свою власть в южной части Сарира, в том числе и Горном магале. Это, в свою очередь, позволило воссоздать там очаги христианства, правда, в форме православия – халкидонизма. В аварском сел. Тарасан, к примеру, была воздвигнута церковь, посвященная апостолу Петру. Когда, однако, в 1-й половине XIV в. монгольская империя развалилась и Грузия лишилась поддержки со стороны монгольской армии, дагестанские мусульмане взялись за ликвидацию грузинского присутствия в Горном магале.

Ко времени перехода Ирана в руки Сефевидов, дагестанские мусульмане очистили Горный магал от грузинского этно-политического и культурного присутствия. Мало того, в их руках находились и верхние части главных ущелий восточного Закавказья, граничащих с Дагестаном.

В своей экспансии на Закавказье, имевшей целью возвращение земель Сарира и построение мусульманского государства в Алазанской долине, мусульмане имели в качестве опорных пунктов укрепленные населенные пункты Цахур, Елису и Голода (крепость авароязычных газиев), находившиеся тогда под верховной властью шамхалов, сидевших в Гази-Кумухе.

После упрочения власти Сефевидов на закавказских землях, расположенных к северу от Куры, что произошло после ликвидации Ширванского шахства и образования иранского беглярбекства, было обращено внимание на периферии. Следующим объектом внимания иранцев стал бассейн р. Курмух. В этой зонемы видим в 1562 г., некоего Ади-Гурклу – «владетеля» Цахурского. Происходил он, согласно рассказам его потомков, зафиксированным на рубеже XVII-XVIII вв., от князя Алибека (сын Уцуми), жившего в пределах XV в. в дагестанском сел. Хиц. Правда это владетельное лицо переселился позднее – после кратковременного проживания в Цахуре – в закавказское аварское сел. Чардах, населенное и тогда мусульманами.

Потомство названного дагестанца, возможно, вступило в родство с кахетинским княжеским (тават) родом Вахвахишвили. Такой вывод следует из грузинских источников ХVIII в. Допустимо думать, при этом, что в рамках административно-политической системы христианской Кахетии потомки хицского владетеля Алибека «Уцумиева» получили право на управление поселениями «леков» - мусульман, обитавших тогда в Курмухском ущелье. Этому существовали аналогии и в грузинском государстве ХVIII в., когда Багратионы назначали, управляющими подвластными себе терекемейцами, агаларов мусульманского вероисповедания.

После закрепления Иранской империи на закавказских землях, лежащих к северу от Куры, и создания Сефевидами беглярбекства Ширванского (1538 г.), пошли по Южному Кавказу и иные преобразования. В рамках их создаются восточнокавказские султанства, подчинявшиеся беглярбеку, который сидел в Шемахе.

Одной из таких единиц восточного Закавказья, через которые проводили Сефевиды свое влияние в Дагестане (к примеру, в многолюдном и труднодоступном Сулакском бассейне), было сделано султанство с центром в маленьком горном сел. Цахур. Наследственную власть в данном султанстве, через которое, возможно, Иран стал направлять денежные вливания в Кумух и Хунзах, закрепили Сефевиды за авароязычным потомством Алибека «Уцумиева», пришедшим из сел. Чардах, а в конечном счете из дагестанского сел. Хиц.

Первым князем в этом знатном роду, который обосновался в Цахуре и вошел в число поданных шаха Тахмаспа (1524-1569), стал, по-видимому, Ади-Гурклу «Уцумиев». Судя по тексту шахского фирмана, князя Ади-Гурклу не считали султаном, по крайней мере на первом этапе его правления.

В 1563 г. иранские власти приказали начальникам (хаким), держателям тиюлов и беглярбекам Кахетии: не вмешиваться в управление владением названного князя. Контролировать данный вопрос должен был сам царь Леван Кахетинский.

Первым султаном из рода «Уцумиевых» (из Чардаха), пришедшим к управлению Цахуром, стал амир Алибек – сын Ади-Гурклу. Этого князя, оставшегося в памяти елисуйцев как «Сары-Алибек» (авар. ЦIетIав ГIалибег), называют султаном дагестанские, турецкие и персидские письменные материалы начала XVII в. От последнего, а не от Адикурклу – его отца, выводили свой род елисуйские султаны, а также их родственники, жившие в XVIII-XIX вв. Среди них, кстати, получило распространение имя Цетав, которое они давали в честь своего предка.

Сефевидский Иран, сохранив территорию Закатальского округа ХVI-XVII вв. в составе Кахетии, создал, однако, крупную административно-политическую единицу с центром в труднодоступном Цахуре. Сделано было это на базе высокогорных территорий прилегающих к Кахетии и связанных с ней природно-экономическими факторами. К ним присоединили также бассейн р. Курмух. Эти территории (Горный магал, Анкратль и Тленсерух - ?) входили при Хулагуидах – Чингизидах в состав Гурджистанского вилаята.

Уже Цетав Алибек, то есть Али-султан I (в 1607-1616 гг. и позднее), проживал, судя по грузинским источникам, в Курмухском ущелье. Можно полагать, что местопребыванием его служило сел. Елису, а не Сарыбаш. Потомки этого султана, жившие в Елису в XVIII-XIX вв., подчеркивали всегда, что Сары- или Цетав Алибек пал шахидом. Ушел он в мир иной, как теперь выясняется в сражении с грузинами. Произошло это, скорее всего, в 1630-1631 гг., когда к власти в Кахети вернулся Теймураз Багратиони.

Султаны, являвшиеся потомством Алибека, сына Уцуми, обосновавшегося в Чардахе (XV в.), перебрались опять из холодного Цахура в благоприятное в климатическом отношении Курмухское ущелье. Произошло это, скорее всего, после покорения Восточной Грузии Ираном, что имело место в 1635/36 гг.

По преданиям, которые были записаны русскими во 2-й половине XIX в., князь Амирхан (упоминается, возможно, в фирмане шаха Сафи I, под 1632 г. - ?) был тем, кто построил в Курмухском ущелье каменную стену, перекрывавшую ущелье ниже сел. Елису, и замок, и поселился там. Грузинские же источники наводят на мысль, что в названном ущелье сидел уже Цетав Алибек – причем, наиболее вероятно, что в Елису, а не в Сарыбаше. Эта грузинская позиция – в отношении датировки факта поселения султанов в Закавказье – является, наверное, более правильной, чем та, что предлагается преданием XIX в. Действительно, русские посланники конца 30-х годов XVII в. заметили на территории Кахского района АР укрепленные поселения, подвластные Мухаммадхану – сыну вышеупомянутого Цетав Алибека.

Поселение султанов в Елису должно было, несомненно, укрепить их связь с аварским миром, что нашло отражение, к примеру, в контактах с научной и военной элитой Дагестана и Цора (Джарской республики). Вместе с этим, однако, елисуйская эпиграфика XVIII-XIX вв., историческая память аварцев XIX в. и данные отдельных переписей, проведенные в XX в., свидетельствуют, что султаны Елисуйские, как и их родственники, не порывали своей связи с высокогорным Цахуром.

Связи елисуйской знати с Цахуром носили характер, впрочем, не этно-языковой, а политический. Эти аристократы и их окружение считали себя «лезгинами», но их «лезгинским» языком был аварский, а не «кюринский», как тогда называли современный лезгинский язык.

В цахурской части Горного магала древними селениями, существовавшими еще в домонгольскую (ранее XIII в.) и в послемонгольскую (XIV-XV вв.) эпохи, были Аттал, Гельмец, Мишлеш, Цахур и, наверное, некоторые другие. В аварской же части следует выделить здесь Кусур (XII-XIII вв.), Киргил (с XVI в., как минимум) и Тарасан (XII-XIII вв.). Во всех их жили тогда люди, знавшие арабский язык, а в ряде случаев и персидский, и изучавшие мусульманские науки. Их знания нашли свое материальное отражение в верхней части бассейна Самура и на берегах р. Курмух – в виде арабских и персидских надписей на камне (с XII в.) и рукописей (со 2-й половины XIII в.).

В течение достаточно долгого времени цахуры Горного магала и авароязычные «лезгины» Елису и Малого Тленсеруха развивались в сторону всестороннего взаимного сближения двух дагестаноязычных этносов. Происходило это, главным образом, на почве обеспечения сохранности своего высокого статуса и материального благосостояния перед лицом грузинских царей и азербайджанских ханов.

В рамках этого процесса цахурский язык обогащал присамурскую и закатальскую формы южного диалекта аварского языка своей лексикой, что четко отражено в существующем словарном фонде. Аварский же язык, как фактор социальной жизни, объединял два названных дагестаноязычных элемента перед лицом более многочисленных чужеземцев и позволял этническим дагестанцам Закавказья чувствовать себя уверенно, ощущать себя представителями одной из сильных политических единиц традиционного Кавказа.

Из монографии: «Елису и Горный магал в ХII–ХIХ вв. (очерки истории и ономастики)»